- Сие, я так полагаю, - молвил Петр Алексеевич, - новый европейский фасон?
Государь московский в присутствии своего друга Алексашки Меншикова, бегло осмотрел приведенного солдатами пленного шведа.
-Бог его знает, мин херц, - проворчал фаворит, которого будущий самодержец всероссийский отвлек от сна. Кутаясь в заячий тулупчик, он нервно потирал замерзшие руки.
Вот уже почти месяц русские войска продолжали вести, безуспешную осаду города Нарвы - гарнизона, которой насчитывал всего-то полторы тысячи солдат.
- Все возможно, - проговорил он вновь, потянулся к кубку с вином, но, увидев гневный взгляд монарха, передумал и продолжил, - Недалеко от наших редутов взяли. К нам в тыл пробирался. Как есть, мин херц, шведский шпион.
- Соглядатай? - переспросил Петр.
- Как есть шпиён, государь, - неожиданно, нарушив устав, вторгся в разговор, молчавший до этого караульный, - Вон и на русском как-то несуразно лепечет, - но, поймав гневный взгляд самодержца, солдат замолчал.
- Сами вы шпионы, - проворчал новоявленный швед, который на самом деле оказался эстонцем. Он смотрелся чудно в своем наряде, состоявшем из черного вельветового костюма, белой рубашки, на воротничке которой была запекшаяся кровь, стильных полуботинках сшитых то ли Гучи, то ли Пака Рабаном, с позолоченными пряжками. И при всем при этом он весь был покрыт грязью. - Кончайте притворяться - кино снимаете.
Что значило слово "кино", ни Петр Алексеевич, ни его фаворит Алексашка, ни караульный Иван Иванов не знали. Слово чудное, незнакомое, явно иноземное. По всем параметрам, швед.
- Чудно, - пожал плечами царь.
Петр опустился на табуретку, вздохнул и проговорил:
- Ладно, шпион, не шпион - потом разберемся. А сейчас садись, выпей. В ногах правды нет. И ты, Алексашка, присаживайся. Вон, гляжу, весь посинел, а глазами так на Ивашку Хмельницкого косишься. Я, чай, не жадный.
Пленный, стоявший до этого у самых дверей горенки, прошелся к печке и медленно опустился на табурет. Расстегнул пуговицы на пиджаке и, как и государь московский, тяжело вздохнул. Сначала он предполагал, что это Никита Михалков, или, может, брат его Андрон Кончаловский, снимают патриотическое кино. Потом, когда убедился, что здесь нет ни камер, ни софитов, предположил, что просто наткнулся на клуб военной реконструкции. Теперь же был уверен, что с ним случилось что-то странное. Хотелось проснуться и оказаться в своем родном двадцать первом веке. Пленный ущипнул себя за руку, чем вызвал удивление у монарха, и убедился, что это не сновидение.
Александр Данилович рассмеялся над странным поведением "шведа" и присел на соседний табурет.
- Замерзли? - поинтересовался Петр, непонятно к кому из двоих обращаясь. - Вижу, что замерзли. На дворе, поди, не лето. Зима стучится. Так что будь, Алексашка, любезен, командуй. Я как-никак всего лишь капитан-бомбардир.
Меншиков встал, подошел к стоящему в углу избы сундуку и извлек темно-зеленую бутыль. Обтер ее нежно, словно в ней было нечто такое, за что он, не раздумывая, бросился на штурм крепости. Откупорил и наполнил содержимым кубки. Один грациозно подал царю, другой протянул пренебрежительно "шведу", а третий взял сам. Но до рта донести не успел, так как мысль посетила его светлую голову. Вернув свой на стол, он наполнил еще один, и сказал караульному:
- Ну, что глядишь? Бери, и ступай. Мы уж как-нибудь сейчас без тебя разберемся. Правильно говорю, а, швед?
Эстонец кивнул. Солдат взял кубок и ушел.
- Только верни потом, - прокричал ему вслед Александр Данилович, после чего вновь обратил свой взор на пленного шведа: - Как звать хоть тебя?
- Андрес Ларсон.
- Я и говорю - швед, - констатировал самодержец, - Пей. Я вас, шведов, бить буду, но пленных, даже шпионов, обижать не собираюсь. Пей.
Андрес сделал глоток. В горле стало жарко, и тепло покатило по телу. Ларсон был не из тех, кто всегда рад надраться алкоголем в стельку, он выпивал, но делал это только по праздникам. Причем по чуть-чуть. Сейчас же он впервые пил такой крепкий напиток. Отчего удивленно посмотрел на русских, сначала на монарха, затем на его фаворита.
- Медовуха на мухоморчиках, - прокомментировал Александр Данилович, закусывая жареной курочкой.
- Каким ремеслом в мирной жизни владеешь? - спросил, подмигивая, Петр.
- Бизнесмен.
- Это еще что? Не слыхал я о таком ремесле?
- Да вожу, - тут "швед" сказал такое слово, что в художественной литературе, как-то и неудобно употреблять. Но этот термин был понятен государю московскому.
- Золотарь?
И если бы Ларсон знал, что значило это слово, то и ответил бы по-другому, а так он просто кивнул и прошептал:
- Можно сказать и так.
- Иди ко мне в золотари? - предложил монарх.
Сделав вывод, что в этом далеком прошлом России ему предлагают заняться его любимым делом, Андрес согласился.
Именно так и началась жизнь Андреса Ларсона, эстонского бизнесмена, в новой для него эпохе. А ведь еще совсем недавно, он мчался на своем "мерседесе" из Таллинна в Нарву.
Глава 1 Нарва.
I
Как это часто бывает в фантастических повестях, день у главного героя не задался с самого утра. Впервые в жизни у Андреса Ларсона, по неизвестным ему причинам, сорвалась важная сделка. Китайский ширпотреб не лучшего качества, но все же. К тому же он по глупости узнал, что у его жены есть любовник. Хотя правильнее было бы сказать, что Андрес об этом догадывался, но вот кто это, даже представить не мог. Готов был подозревать любого, но только не этого человека, а сегодня (надо было такому случиться) он с ним встретился: не успел во время отъехать от дома, как раз позвонили, несостоявшиеся партнеры. Любовником оказался двоюродный брат, омерзительная личность, нахлебник и альфонс. А еще ему сегодня обязательно нужно было ехать в Ивангород. Обычный бизнес, если бы не одно но: партнером должен был в этот раз вновь стать русский...
Стоп, стоп, стоп. Ларсона никто не хочет изображать отъявленным националистом, тем более он никогда им и не был. За снос памятников времен Советского Союза Андрес не ратовал, да и самих русских оккупантами не считал, принимал как данность этот момент истории. Просто, по его мнению (субъективному конечно) все русские бизнесмены - бандиты. Так и норовят, чтобы его облапошить, обмануть и, как говориться, кинуть. Срыв последней сделки привел всего лишь к тому, что каждый из участников оказывается при своем, а будь такая ситуация с русскими - можно было остаться и без штанов. А еще, что больше всего раздражало эстонца, русские были неряшливые. Бывало, Ларсон смотрел российское телевидение, для общего развития - и поражался, до чего те довели свои города, превращая их в помойки...
Где-то в десятом часу, Андрес Ларсон выключил ноутбук и, вызвав секретаршу, белокурую Линду, сообщил ей, что уезжает по делам в Ивангород. Затем, накинув поверх модного костюма демисезонное пальто, вышел из офиса фирмы "Андлар" на улицу. Закурил сигарету. Постояв пару минут, как аккуратный человек затушил окурок, и, бросив его в урну, стоявшую у входа, сел в "мерседес".
Его старая привычка лично контролировать все сделки подвела его сегодня впервые. Поэтому на встречи с потенциальными клиентами Андерс обожал ездить сам, не таская с собой охрану, а уж тем более шофера. Ларсон предпочитал надеяться только на себя и не на кого более, особенно после того случая в девяностых.
Это, конечно же, отдельная история, но о ней стоит рассказать. Однажды вечером, возвращаясь с приятелем из спортивного клуба, где занимался в свободное время фехтованием, они были неожиданно атакованы группой хулиганов. Друг, как последний трус, - после этого Андрес разорвал с ним все отношения, - бежал, оставив его одного валяться на мостовой. Ларсон не осуждал бы его за минутную слабость, если бы тот вызвал полицию, но приятель так не поступил. Кто были нападавшие - эстонцы, русские или еще кто, - так и не установили. Его предположение, что это сделали русские, следователем были отвергнуты. Как ему тот объяснил: у преступности нет национальности.
Теперь же вновь вернемся к повествованию.
- Хорошо хоть погода солнечная, - проговорил Ларсон, включая зажигание. - Осень, октябрь, а такое ощущение, что только начало сентября. Вот если бы ветерок с моря не дул, так никто бы не догадался, что осень.
Красные крыши старого Таллинна ярко играли в лучах солнца. На улице было тихо. Откуда-то сзади до Андреса донеслась иностранная речь. Нервно говорили двое.
"Туристы спорят - подумал Ларсон, - не могут выбрать нужный ракурс для фотоснимка", - улыбнулся.
Затем группа ребятишек, верно сбежавших с уроков, пронеслась мимо его машины в сторону ратуши. Две девушки спешили, по всей видимости, на свидание.
- Эх, где мои семнадцать лет, - изрек Андрес вслух, - Жизнь проходит. В мои тридцать лет думать о других женщинах.... Хотя, - тут он замялся, посмотрел, на фото жены, что красовалось рядом с зеркалом заднего вида. - Вернусь из Ивангорода, разведусь. - Ларсон выругался и порвал снимок.
Окружным путем Ларсон миновал старый город и выехал, проехав через спальный район на трассу, ведшую в сторону Нарвы. До чего же Андрес обожал этот благословенный край, с его зелеными лесами, с отремонтированными за последние годы на иностранные деньги, шоссе, где так и хотелось развить большую скорость. Каких-то сто двадцать километров его отделяют от Ивангорода. Всего-то два часа езды, и то если ползти черепахой. Разглядывал по сторонам осенний эстонский пейзаж. Покрытые желтыми и красными листьями деревья. Красота необычайная - приморская, если уж на то пошло.
Обогнав парочку машин, он вскоре на трассе оказался совершенно один. Чтобы не было скучно, да и время летело быстро, включил радио. Понажимал клавишу. Поймал Klaasikaraadio. На частоте звучала ария из оперетты "Мистер Икс".
- Цветы роняют лепестки на песок, - надрывался из динамика Георг Отс, - Никто не знает, как мой путь одинок. Сквозь ночь и ветер мне пройти суждено, нигде не светит мне родное окно.
Тем временем ветер с Балтики нагнал черные тучи, и вокруг стало темно. Несколько капель ударили об капот автомобиля. Ларсон выругался, погода все портила. Он бросил взгляд на часы и вздохнул, снижать скорость было нельзя, и так успевал только-только к началу встречи. Русские могли бы обидеться и уйти, а тогда сорвалась бы вторая сделка за день, терять еще один контракт не хотелось. А еще, что было намного хуже, они могли требовать компенсацию за опоздание. Отчего эстонец надавил на педаль и дал газу.
Ларсон припомнил, как выглядел его клиент, ведь он уже раз с ним встречался. Его тогда поразило, до какой степени тот был толст. Во время разговора постоянно, после каждого слова, умудрялся вставлять нецензурную лексику. А еще от него, что было вполне объяснимо, несло потом. Этот запах врезался в память эстонца довольно отчетливо и как-то сразу увязывался с неопрятностью русских. Да и фамилия у него была какая-то свиная - Боров. Боров Олег Сергеевич. Ну, вылитый бандит. Этот того и гляди обманет.
- Хотя в первый раз не обманул, - произнес Андрес вслух, - возможно, не решился.
Тут перед его глазами, в стекле, возникло лицо Олега Сергеевича. Противное такое, с маленьким ртом и бегающими сальными глазками. Одевается неряшливо, вот и сегодня, скорее всего, явиться в потертом свитере и потрепанных джинсах. Да и притащит собой охрану, словно Андрес - киллер.
Ларсона аж передернуло. Если бы не бизнес, он бы сейчас развернул машину.
Когда до Нарвы оставалось меньше двух километров, на трассу выскочила косуля. Андрес крутанул руль, машину занесло, и она вылетела с шоссе. Пару раз перевернулась и врезалась в дерево. Выскочила подушка безопасности. Он готов был уже около ста раз поблагодарить немцев за их принципиальность. Если бы не они, быть бы ему на небесах.
Выбравшись из машины, Ларсон в состоянии шока сделал несколько шагов и только затем потерял сознание.
II
Очнулся Ларсон оттого, что стал замерзать. Пошевелился и понял, что жив. Открыл глаза. В ночной темноте пылал автомобиль.
- Голова болит, - простонал он - Ой, как болит.
Попытался встать. Получилось только со второго раза, причем, когда поднимался, головная боль усилилась. Андрес ощупал свою голову - слава богу, отделался лишь синяком. Затем похлопал себя по карманам костюма (пальто осталось в машине): из всех вещей при нем были только портмоне да сотовый телефон. Паспорт и бумаги, необходимые для подписания контракта, сгорели. А голова все болела. Ларсон вновь ею замотал и недовольно проговорил:
- Ну вот, теперь от неприятностей не уйти. Мало того, что попал в аварию, голова раскалывается, так еще и на переговоры опоздал, и бумаги сгорели. Нужно срочно связаться с друзьями в Нарве, чтобы приехали за мной, да договорились о переносе сделки. Может, еще успею. Хотя, что я говорю? Чуть не погиб, а мысли все о бизнесе. Нет, пусть с начала за мной приедут. А уж там как карта ляжет. Может, с русскими не все и потеряно.
Но при этом Ларсон чувствовал: произошло что-то необычное. Оглянувшись, Андрес заметил, что успела наступить поздняя осень. Вокруг все изменилось, словно прошло много времени. На деревьях отсутствовала листва. Дождливая погода закончилось, а ветер был такой студеный, что казалось вот-вот пойдет снежок. Одним словом поздняя осень, время, когда в еще закрытую дверь осторожно, стараясь ни кого не разбудить, стучится старушка-зима, любящая приходить, когда ее никто не ждет.
Но этого не могло быть. Не могла природа так резко преобразиться.
- Не может такого быть, чтобы погода так резко менялась, - еще раз подумал Андрес и поежился: - Холодно.
Опять вспомнил, пальто осталось в горящем автомобиле. Выругался. Включил сотовый телефон и позвонил. Телефон молчал. Ни слов, что "абонент находится в не действия сети", ни слов "Аппарат временно отключен". Мертвая тишина.
"Не иначе во время аварии что-то сломалось", - подумал он, разглядывая испорченную "игрушку". Затем еще минут пять крутил ее в руках, после чего запустил ею в охваченную огнем машину.
- Я же был без сознания от силы час, - прошептал Андрес, - но как, же вокруг все изменилось. Придется идти в Нарву пешком. Хорошо хоть не далеко. Километра два.
Он вновь похлопал себя по карманам. На этот раз нашел зажигалку, пачку сигарет и презерватив. Когда проверял карманы первый раз, он ничего этого не обнаружил, видимо, потому, что думал только о документах.
Презерватив он носил с собой в качестве талисмана. "Я за безопасный секс", - сказала как-то жена (бывшая жена - поправил себя Ларсон) и запихнула презерватив ему в карман - не иначе предполагала, что у него есть любовница.
- Не суди о других по себе, - вздохнул Андрес, - Вернусь в Таллинн, немедленно разведусь.
Вытащил из пачки, замерзшими руками, сигаретку и закурил. Сделал пару затяжек, закашлял. Тут же предположил, что, несмотря на подушку безопасности, все-таки получил удар в грудь. Хорошо хоть, ребра целы.
- Все же немцы молодцы, - вымолвил он, затушил сигарету, покрутился, по привычке разыскивая урну. Потом махнул в неуверенности рукой и отправил окурок вслед за телефоном.
Сначала Ларсон решил направиться в сторону трассы, по которой он ехал несколько часов назад. К своему удивлению, трассы он не нашел. Предположил, что ошибся, когда отходил от машины, даже расстроился, но обратно возвращаться не хотел, так как помнил, что это плохая примета. Минут через двадцать он вышел на берег реки Нарова.
- Приехали, - вздохнул Андрес, - остается только одно- идти в сторону города берегом. Другого выхода нет.
Медленно побрел в ту сторону, где, по его мнению, должна была находиться Нарва. И чем он ближе к ней приближался, тем отчетливее была слышна эта странная канонада.
- Может кино снимают? - спросил он, у самого себя.
Вопрос, признаться не был таким уж странным, если вспомнить, что Россия вновь, занялась экранизацией исторических сюжетов. Были вновь сняты фильмы, посвященные Александру Невскому и адмиралу Колчаку. Вновь экранизирован Николай Гоголь и Александр Дюма. Снято нечто псевдоисторическое по Акунину. Кто знает, решил Андрес Ларсон, возможно сейчас вот тут, под стенами двух крепостей происходят съемки фильма по книге Алексея Толстого "Петр Первый". Андрес относился к таким картинам скептически. Он смотрел несколько современных кинокартин, и по его мнению, выглядели они неубедительно. То ли сюжеты были не проработаны, то ли перенасыщенность компьютерными эффектами портит впечатление...
Вот только, по мнению эстонца, ему удалось посмотреть несколько современных кинокартин, делалось это как-то больно не убедительно. То ли сюжеты были не проработаны, то ли перенасыщенность компьютерными эффектами. Сейчас же если судить по канонаде, режиссер решил снять самый правдоподобный фильм. Обстрел крепости, который должен быть по сюжету, продолжительный и без пауз.
Пошел мелкий снежок. Холод усилился, и Ларсон ускорил шаг.
Миновав почти два километра, он так и не увидел вдали огней высотных домов. Странным было все это. Ведь если судить логически, то в такую темноту свет в квартирах у людей должен гореть. Эстония - это не Россия, а уж тем более не страна, страдающая от нехватки электроэнергии. Постсоветские времена, когда в некоторых бывших республиках были проблемы с электроэнергией, вроде прошли, да и даже тогда эта скорбная чаша как-то миновала Прибалтику.
Андрес остановился, перевел дыхание. Может он, все-таки погорячился, когда выкинул телефон в пламя? Как-никак финские модели, пусть и собранные в Венгрии, отличались большей надежностью, чем их азиатские аналоги.
Ларсон готов был уже себя обматерить, когда впереди, среди листвы разглядел огонек. Из последних сил и выкрикивая первое, что пришло на ум, он кинулся на встречу с неизвестным.
