Экспресс "Санкт-Петербург - Вологда" сбавил скорость и сделал остановку у небольшой станции, уездного городка под чудным названием "Череповец".
Мне человеку, знакомому лишь с историей Российской империи, название ни о чем не говорило. Так что перед тем, как отправиться в поездку сюда (по просьбе одного из уважаемых жителей города) я порылся в Интернете. Оказалось, что городок был основан в 1777 году, на месте двух сел, находившихся под патронажем Воскресенского монастыря. До сегодняшнего дня, а на календаре было лето 2006 года, в мировую историю вошли только трое. Это Василий Васильевич Верещагин - художник баталист, автор многих всемирно известных картин. Генерал Кутепов, отметившийся своей отвагой в Мировую войну, и погибший в самом ее конце. Если мне память не изменяла - в двадцать втором году. Да поэт Игорь Северянин, что учился здесь. Скандалист и пьяница. Четвертым, если мне понравятся условия, возможно, стану я. Первый иностранец, о котором будет говорить Россия.
Да вот собственно и все, чем известен этот город. Нет здесь ни металлургического производство, ни гидроэлектростанции, которые по указанию правительства России стали возводить по всей стране в начале тридцатых годов, ни атомной станции, что стали популярны в середине прошлого двадцатого века. Единственный завод - судостроительный, который еще играет для города, какую-то роль, и построен он был в конце XIX века. Сам же городок раскинулся на пересечении Ягорбы и Шексны, рек небольших, почти не судоходных, но зато богатых рыбой.
Я вышел на перрон. Поправил воротник на пальто. Поднял с земли чемодан, услужливо вынесенный из вагона проводником. И побрел к часовенке Николая Угодника.
Не смотря на то, что по религиозным воззрениям я католик, у самых ее дверей перекрестился, вошел внутрь и поставил свечку. Вышел и направился к стоянке такси.
На небольшой площади, в окружении двух-трех этажных домов, стояло несколько таксомоторов, большая часть которых были русского производства - "Руссо-Балт". Желтые, с черными шашечками на борту они призывно звали воспользоваться их услугами.
Я подошел к одному из сидевших шоферов. Заглянул вовнутрь.
- Усатьба Хальских, - произнес, смущаясь, на плохом русском.
- Доставим, - улыбнулся тот, разобрав мой лепет. Вылез из машины и открыл (все по этикету) заднюю дверцу для меня. Чемодан положил в багажник.
Забравшись на мягкие кожаные сиденья, я чуть было не задремал. Вовремя вспомнил, что ни разу не бывал в этом городке. Хотелось посмотреть его, раз уж выпала такая возможность. Вот только, сбыться всему этому - было не суждено, а все потому, что таксист вырулил на проспект. Если мне память не изменяет, называется проспектом Милютина (хроника сообщала: так звали Городского голову, много сделавшего для родных мест) и, не меняя маршрута, понесся куда-то вперед.
Мы миновали одноэтажную застройку, проехали мимо мельницы и городского кладбища, расположенного у небольшой церквушки, купола которой, пробивались сквозь густые заросли. Проскочили мимо краснокирпичных торговых палат и сенного рынка, что располагались на перекрестке Милютина и Крестовского проспекта (о чем можно было прочитать по надписи на здании).
Начали съезжать под горку.
Возле парка, в переднем стекле, я увидел голубую гладь реки. Автомобиль остановился.
- Опоздали, - выругался таксист, и, покосившись на меня, пояснил, - паром каждые минут двадцать ходит с этого берега на тот. Усадьба Гальских на той стороне. Извините сэр, - вздохнул он, - но другого пути попасть туда, увы, нет. Вот уж, сколько лет мэрия пишет письма в Санкт-Петербург, самому Императору, о необходимости строительства моста. А оттуда только и слышится, - "вот если бы ваш город был стратегически важнейшим то тогда, а так..." Ерунда одним словом.
Что значит слово "Ерунда" я не знал, но отчего-то понял, что смысл у него не очень хороший. Таксист замолчал и стал смотреть на светофор, который смотрел на нас красным глазом.
- И на долко это? - переспросил я.
- Минут двадцать.
- Тогда я, пожалуй, пока погуляю.
- Ваше право. Но только не забывайте о времени.
Я выбрался из автомобиля. Перешел дорогу и подошел к чугунной ограде парка. Там, на той от меня стороне среди деревьев, бегали мальчишки и девчонки. Всюду раздавался детский смех. Поправил пальто, я стал спускаться вниз к речке.
Я миновал ворота в парк, над которыми висела надпись - "Соленой сад". В Интернете я читал, что в нем Милютин собрал в свое время, почти более ста сортов деревьев Новгородской губернии.
Вскоре забор соленого сада сменился оградой стадиона (точной копией парковой). Там на поле гоняли кожаный мяч футболисты. Одни были в желто-черной форме, другие в бело-красной. Они перемещались вдоль одной трибуны, словно челнок в ткацком станке. На противоположной стороне, от трибуны, высилось трехэтажное темно-серое здание, в котором, по-видимому, были раздевалки. На большой стене, между первым и вторым этажом висело электронное табло.
- Een-nul, - проговорил я в слух счет. *
Мне вновь вспомнилась информация, прочтенная в Интернете. В городке имелся клуб первой лиги по футболу. "Шексна" Череповец, если мне память не изменяет. Форма у них была желто-черных светов. А с кем они сейчас играли, я распознать не смог.
Раздались аплодисменты, а потом звук голосов сливающихся в один рев пронеслись в воздухе. На табло цифра один сменилась на двойку.
Резкий гудок прервал мое наблюдение. Я повернулся и увидел такси. Таксист открыл дверцу и знаком пригласил ехать. Взглянув в последний раз на стадион, вернулся к автомобилю и забрался в салон.
Такси съехала с асфальтового покрытия дороги на деревянный паром, на котором было, уже машин пять, и замерла.
- Еще бы немного, и пришлось еще полчаса ждать, - проворчал шофер.
Я открыл дверцу и выбрался наружу. Справой от машины стороны речка уходила куда-то вдаль, петляя среди лугов. Позади на холме виднелся собор.
- Храм рождества, - проговорил таксист, уловив мой взгляд. - Там уж города и нет. Там деревни. Рождество, Панькино, ну, и другие.
Слева едва позади, был городской Воскресенский собор, чуть подальше в Шексну впадала Ягорба. На тои стороне реки тоже был город. Впереди, чуть левее от пристани парома, виднелся деревянный особняк русского зодчества. Именно в этот двухэтажный дом с деревянными колоннами, который в Голландии превратили бы в музей, я так стремился.
- А это и есть усадьба Гальских. - Проговорил таксист. - Что ни говори, а так сказать владелец города. Как он скажет, так в городе и быть. Если кашлянет, так весь город к фельдшеру спешит.
Он захохотал.
Я улыбнулся и посмотрел на голубую воду. Сквозь прозрачную гладь воды было видно, как там внизу плавали рыбешки. Не удивительно, что с обеих сторон можно было разглядеть рыбацкие лодочки.
Вскоре паром стал причаливать к берегу. Я забрался в автомобиль, и таксист завел двигатель.
Одна за другой машины стали съезжать на левый берег реки. Некоторые начали уходить вправо. Таксист взял влево и выехал на асфальтированную дорогу, ведущую к усадьбе. Обогнав машину, затем свернувшую в сторону, он остановил "Руссо-Балт" около особнячка.
Шофер выбрался из машины. Открыл дверцу для меня, после чего помог мне извлечь из багажника мои вещи. Я расплатился и он уехал.
С чемоданом в руке, я открыл дверь и вошел в дом. Пожилой дворецкий, в темно-зеленом сюртуке, с золотыми лацканами и такими же пуговицами, покосился на меня и спросил:
- Как доложить?
- Адвокаат!
- Доигрался барин, - вздохнул старичок и пошел докладывать.
Я скинул пальто, повесил его на вешалку. Снял фуражку. Поправил свои седеющие волосы, и приготовился ждать.
- Хозяин ждет вас, - проговорил неизвестно откуда возникший дворецкий, - господин может пройти. Первая дверь на втором этаже. - Потом что-то вспомнил, посмотрел на меня, и добавил, - На право мистер
Лестница скрипела. Казалось, что ей уже лет так сто никто и не делал ремонт, хотя доски еще пахли недавно срубленной сосной.
На верху я свернул на право и открыл первую дверь. Очутился в просторном зале. У окна стоял бильярдный стол, обтянутый зеленым сукном. Возле стены, у самой голландской печки стояло несколько стульев. Между окнами, выходившими на реку, висела небольшая полка, в которой уже лежали бильярдные шары.
В самой же комнате было трое. Двое играли в бильярд, а третий, развалившись в кресле пил пиво.
- Вы знаете, для чего я пригласил вас господин Адвокаат? - спросил он, не взглянув на меня, как только я переступил порог.
- Вы хотеть поручить мнэ одно дэло господын Гальский, - проговорил я, твердеющим голосом.
- Для вас я - Алексей. Вы правы, господин Адвокаат. Я пригласил вас обговорить одно дело.
- Я догадываться, какои именно, - сказал я, - мне удаться произвести кой-какие наблюдении....
Но Алексей Гальский меня перебил:
- Довольно, здесь я хозяин. И только я могу о чем-то говорить. Вы уже поняли, что для меня деньги нечто, так пустой звук. Фантики. Иначе я вас не вызвал бы из самой Голландии.
Он встал, подошел ко мне. Накоторое время вглядывался в мои глаза. И продолжил:
- Я хочу, что бы вы, Дик Адвокаат! вывели мою "Шексну" в Высшую лигу Российского Футбола.
