Елена [ 04.10 00:03 ] 1. С каким чувством живет человек, ставший классиком при жизни? 2. И как не загордиться? 3. Намекните хотя бы, кто из Ваших героев наиболее "автобиографичен", ну, или просто наиболее близок? 4. А была такая строчка раньше, написав которую Вы посчитали, что уже можно ничего не писать? И какая?

1. Насчет чувств ничего не могу, так сказать, сообщить. А вот типичная часто возникающая мысль такая: «О! Вроде бы она о Стругацких наслышана! Может, все-таки, примет без очереди?...» 2. Бывает, что и горжусь. Когда получаю книжку с теплым автографом от уважаемого человека. От Егора Гайдара, например. 3. Зачем же намекать? Со всей «прямотой римлянина» сообщаю: Андрей Воронин из «Града обреченного» и Дмитрий Малянов из «За миллиард лет…» — это на 75% БНС. А Феликс Сорокин из «Хромой судьбы» — это вообще АНС почти на 100%. Никаких загадок и тайн тут нет и никогда не было. 4. Конечно, нет! Таких вообще не бывает. Не только строчек, — романов таких не бывает, после которых «уже можно ничего не писать».

 Ермек [ 05.10 12:43 ] Как Вы стали писателем?

Постепенно. Методом проб и ошибок. Очень не хватало фантастики – читать. И была (откуда-то) уверенность, что знаешь, как эту фантастику надо делать. И был старший брат, который, видимо, обуреваем был аналогичными желаниями и намерениями. И еще была, я думаю, «искра божия», без которой вообще ничего существенного не могло бы произойти. Плюс совершенно необычная для СССР атмосфера хрущевской оттепели, — время «глотка свободы». Это называется: «открылась везуха».

 Ева [ 06.10 15:10 ] Здравствуйте, Борис Натанович! Существует устойчивое мнение, что фантастику читают люди ранимые, желающие отгородится книгой от реальности. Вы с этим согласны? И, если это в какой-то степени верно, то можно ли сказать то же самое про самих фантастов?

Чего только не пришлось мне наслушаться за свою жизнь о фантастике, фэнах и писателях-фантастах. Существует целый обширный класс людей, буквально ненавидящих все, что относится к фантастике! Откуда это поверие? Чем порождено? Почему именно по поводу фантастики? Загадка сия велика есть. Ну ладно: учителя ненавидят ее потому, что чертовы подростки читают ее запоем, пренебрегая школьной программой. Братья-писатели из мейн-стрима считают низкопробной халтурой, которую неприлично хорошо оплачивают невежды-издатели, жадные до прибылей. Советские бойцы идеологического фронта злобно подозревали фантастику в распространении разрушительных идей, скрытых под «галактическими одеждами». Но самая, по-моему, распространенная причина этой странной идиосинкразии лежит в некоторых свойствах человеческой психики. Хорошо известно, что существуют люди, у которых «плоховато с юмором». Они не понимают шуток и с неприязненным подозрением относятся к анекдотам. Это такой психотип, — то ли следствие специфического воспитания, то ли вообще «игра генов». Так вот с отношением к фантастике все обстоит аналогично: психотип такой. Неприязнь к игре воображения. Неприязнь к выдумке. Увы, это неизлечимо. Впрочем, особой беды от таких людей не проистекает, — если, разумеется, процесс публикации фантастики от них не зависит. Нельзя не признать, однако: стремление «отгородится книгой от реальности» среди фэнов имеет-таки место. Уйти в незнакомый, волшебный мир, где все не так, как здесь, где все проблемы восхитительно интересны и поддаются простому и ясному решению, «где весело и ни о чем не надо думать», — да, это многим нравится. Это называется эскапизм, и это очень распространено среди подростков, жизнь которых (в реальном мире) невыносимо скучна и однообразна. «Утрата сцепления с действительностью» — разновидность духовного наркотика для Человека Скучающего, но этот человек совсем не обязательно фэн, — это может быть и преклонных лет дама («над вымыслом слезами обольюсь»), и здоровенный охранник, помирающий от скуки на ночном посту.

 Анна [ 07.10 09:38 ] Борис Натанович, на Ваш взгляд, почему на Западе жанр Science Fiction получил большее развитие, чем в России?

Главная причина: на Западе этот жанр развивался совершенно свободно, единственным реальным регулятором были литературные пристрастия многочисленных читателей и многочисленных издателей. У нас же, в СССР, неустанно функционировал жесточайший идеологический пресс. Мало того, что официальное литературоведение объявило фантастику «литературой для подростков, интересующихся техникой и популярным наукознанием». Мало того, что идеологические ограничения не позволяли даже просто ставить вопросы о будущем и о перспективах, скажем, развития Большой Науки (считалось, что все эти вопросы уже решены программой партии и очередным пятилетним планом). Под запретом находился целый (негласный, конечно) список тем. Не разрешалось писать о ядерной войне, о милитаризации космоса, об угрозе перенаселения, - вообще даже только пытаться как-то анализировать угрозы и опасности будущего: будущее априори объявлялось безоблачным и великолепным. Впрочем, о «великолепном будущем» писать тоже не рекомендовалось: о нем уже все сказали классики марксизма-ленинизма, и нечего лезть в эти проблемы и заниматься ревизионизмом. (Господи, как идеологические шавки рвали в клочки Ефремова с его «Туманностью Андромеды»!) Многие десятилетия запрещалось писать на темы кибернетики (кибернетика была раз и навсегда объявлена буржуазной лженаукой). Идеологической заразой считалась молекулярная генетика, — поповская выдумка, построенная на изучении мух… «Рабочее поле» советского фантаста сужалось до размеров делянки, засеянной лысенковскими чудо-овсами, по которой (помирая от скуки) бродили туда-сюда чистенькие механики, наблюдающие (дистанционно!) за работой автоматических тракторов, ползающих тут же. А ведь наша фантастика и в те времена знавала свои вершины и взлеты: «Человек-амфибия», «Аэлита», «Пылающие бездны», «Старик Хоттабыч», в конце концов! Все это не запрещалось, слава богу, но отнюдь не приветствовалось: советскому подростку это было не нужно, это отвлекало его от насущных задач строительства социализма. Естественно, в этих условиях наша фантастика никак не могла породить ни «451 по Фаренгейту», ни «Я, робот», ни «Штамм АНДРОМЕДА». До конца 50-х она рождала занудную скучищу в стиле так называемой «фантастики ближнего прицела», и только с наступлением «хрущевской оттепели» ситуация изменилась: возник Иван Ефремов, и фантастика наша вырвалась на оперативный простор.

 Сергей [ 05.10 16:02 ] Доброго здоровья, Борис Натанович! Признаете ли вы границу между Science Fiction и Fantasy? В частности, "Понедельник начинается в субботу" — это что? Возможна ли еще Science Fiction после окончания научно-технической революции?

«Понедельник», по определению, фэнтези (современная авторская сказка). Научно-техническая революция, я бы сказал, еще далека от завершения. SF слегка приувяла последние полвека, но это, я думаю, не навсегда. Дайте ей парочку ха-арошеньких открытий, вроде панацеи или жизни на OGLE-2005-BLG-390Lb, и она воспрянет духом как встарь.  

Андрей [ 04.10 13:42 ] "Там где торжествует серость к власти рано или поздно приходят черные", думает герой "Трудно быть богом". Уважаемый Борис Натанович, неужели это про сегодняшних нас и про будущее нашей страны?

В том числе и про нас. В какой-то мере. В той самой, в которой мы позволяем это себе. А мы – позволяем. Наша «серость» это - пассивность. Социальная лень и лень вообще. Страх свободы. Страх остаться без начальственных указаний. «Малый джентльменский набор строителя феодализма XXI века». К таким приходят «черные» — в черных сутанах, в черных мундирах, в черных костюмах (с ослепительно белыми манжетами). Они «знают, как надо». Мы им верим (мы вообще склонны верить начальству), и мы начинаем делать «как надо». Как надо – им. Не нам. Тем более, что нам надо так немного. И довольно скоро выясняется, что создаваемое не нужно ни нам, ни им, — никому. Выстроенное рушится, и все начинается сначала.

 Андрей [ 04.10 14:54 ] Посмотрели ли Вы уже что получается у Германа с "Трудно быть богом"? Каковы Ваши впечатления?

Я видел несколько метров еще не озвученного фильма. Этого мне оказалось достаточно, чтобы понять: фильм получается необычайный, невиданный, истинно «германовский». Такого мы еще не видывали. И пусть Бог Кино даст Герману здоровья и сил, чтобы он сумел довести свое дело до конца.

 Кэ [ 04.10 13:19 ] Здравствуйте, Борис Натанович. 1. Меня очень интересует развязка романа "Далекая Радуга". Они спаслись или нет? 2. Расцвет НФ в 60-70-е годы совпал с романтизацией эпохи НТР, физики и физиков и т.д. Сейчас наука и ученые не в почете ни у власти, ни в общественном сознании. Не с этим ли связана деградация, как я думаю, научной фантастики как жанра? Спасибо. Доброго Вам здоровья. Захар Прилепин, писатель Борис Натанович, как Вы думаете, та человеческая модель поведения, которая была описана в ранних произведениях Стругацких, экспансивная, левая, исчерпала себя окончательно?...

1. ДР задумывалась авторами, как ПОСЛЕДНЯЯ повесть о Мире Полудня. Повесть-прощание. Расставание навсегда. И, конечно, все в ней должно было происходить «всерьез», без поддавков и хепи-ендов. ДР была обречена. И довольно долго авторы считали, что погибли там все, в том числе и любимый ими Горбовский. Но расстаться с Миром Полудня не получилось: слишком удачные и тщательно выписанные декорации, чтобы не использовать их снова и снова. И Мир Полудня «воскрес», а разве может он существовать без Горбовского? И Горбовский воскрес тоже. Как ни в чем не бывало. Читатель возмутился: как? Авторы, вы что? Он же погиб на Радуге! И нам пришлось изобрести отговорку, довольно ловкую. В конце ДР описано сразу несколько вариантов попыток спасения. Все эти варианты не решали проблему полностью и окончательно, но каждый из них давал некоторый процент успеха, и оставалось только предположить, что один – сработал. Вот мы и предположили. Только для того, чтобы отбиться от настырного читателя, и в первую очередь от того, кто пытался соорудить стройную и непротиворечивую хронологию Мира Полудня. Но сами-то мы всегда знали: все они погибли там, на «последнем берегу», все до одного, даже Камилл. А Горбовский… Есть в мире люди, которые способны жить даже после своей гибели. Они гибнут, но остаются в живых. Такой вот парадокс. Фантастика. 2. Да. «Радио есть, а счастья все нет», писал Илья Ильф именно об этом. XIX век был веком восторженного отношения к науке. ХХ век все эти восторги свел чуть ли не к нулю. Потому что выяснилось: наука далеко не всемогуща (Где эликсир бессмертия? Где панацея от всех болезней? Где искусственный интеллект? Где, черт возьми, хотя бы термояд – кризис же на носу!) Наука не добра, она, скорее, опасна и зла! И, самое главное, - наука безнадежно непонятна! Время дилетантов миновало навсегда. Никакая научно-популярная книга не способна приобщить обычного читателя к науке, - в лучшем случае читатель усвоит несколько новых понятий и терминов да проникнется сопереживанием героям-ученым. Мощь и красоту работы Григория Перельмана способны оценить, может быть, пять человек в мире. Еще полсотни – разберутся в ней достаточно, чтобы применить ее в решении своих задач. Для всего прочего населения земного шара открытие Перельмана просто не существует, как практически не существует космонавтика для жителя бассейна Амазонки. Еще век назад основные положения естественных наук были доступны почти любому образованному человеку. Сегодня между наукой и населением – пропасть абсолютного непонимания, и пропасть эту не способны засыпать ни система образования, ни какие-либо системы просвещения. Отделение науки от населения – гораздо более радикальное, чем церкви от государства.

 Конан, сын юриста [ 09.10 10:06 ] Уважаемый Борис Натанович. Самой загадочной Вашей рукописью, "найденной при странных обстоятельствах", является "Миллиард лет". Эта вещь редко удостаивается внимания критиков и ценителей. Многие считают ее мутной. Как вы сами относитесь к ней? Будоражит ли она Ваше воображение так, как было при написании? Породит ли ответы на незаданные вопросы?

Мы всегда любили эту вещь и всегда держали среди лучших. Она была придумана в один счастливый день, за четыре часа азартной ругани, и писалась легко, в охотку, словно кто-то диктовал ее нам. Большинство читателей ценят эту повесть за научно-фантастическую идею о Гомеостатическом Мироздании, идею действительно придуманную ловко, но никогда не составлявшую для авторов что-то действительно ценное. Это был просто хороший антураж, — добротный, нерядовой, но всего лишь антураж, декорация, фон, на котором разыгрываются главные (для авторов) события: герои пытаются найти свой «образ поведения» в условиях непереносимого, неодолимого давления. Такие условия, такое мироощущение были отлично знакомы авторам, тем более, что один из них только что перенес столкновение с реально существующим носителем такого давления, — этакий «контакт третьего рода», но не с выдуманными жукоглазыми пришельцами и даже не с загадочным Гомеостатическим Мирозданием (тоже выдуманном), а со всем хорошо известным (хотя бы понаслышке) «искусствоведом в штатском», представителем всем хорошо известной организации, штаб которой располагался в километре отсюда (прямо, через Неву) в основательном строении 30-х годов, носящем в народе имя «Большой Дом» («из которого Соловки видно»). Этот контакт (хотя и окончившийся, в общем, благополучно) создал совершенно специфическую эмоциональную атмосферу и подтолкнул авторов к созданию «рукописи, обнаруженной при странных обстоятельствах», где и была поставлена (в соответствии с духом и реалиями времени – на эзоповом языке) проблема: «как быть, если быть можно, только отказавшись от себя?» Замечательно, что замысел и суть повести каким-то сверхчутьем уловили в первой же редакции, куда мы нашу рукопись принесли, — уловили и, отведя как водится, глаза, попросили: нельзя ли перенести действие куда-нибудь в другую страну, например, в США? Массовый же читатель отнесся к этой повести, как к обычному НФ-сочинению, и еще много лет осаждали нас «жертвы Гомеостатического Мироздания» с рассказами о своей непостижимой и загадочной судьбе.

 Константин [ 05.10 22:17 ] Уважаемый Борис Натанович, на мой взгляд, настоящая, красивая, художественная научная фантастика, такая как в ваших с братом книгах, как у Лема, Эдмонда Гамильтона и других замечательных авторов, умирает как жанр уступая место сериалам по различным мирам, каково ваше мнение на этот счет?

Я уже, по-моему, отвечал здесь на подобный вопрос. Да, разочарование в достоинствах и возможностях науки привело и к разочарованию в НАУЧНОЙ фантастике. Современная сказка – фэнтези – одержала победу решительную и несомненную. Тут Вы правы. Но ведь осталась фантастика социальная, философская, — «реалистическая», когда события разворачиваются в реальном мире, лишь искаженном Чудом. Читатель такой фантастики не столь многочислен, он – квалифицированней, а значит его меньше, но это все равно десятки и сотни тысяч. И литература для них, слава богу, существует, и серьезная! Я навскидку назову Быкова, Пелевина, Веллера, Лазарчука, Успенского, Рыбакова, — добрых два десятка отличных романов в год.  

Алексей [ 05.10 15:31 ] Дэвид Брин известен своей нелюбовью к "Звездным войнам", Майкл Муркок — презрением к "Властелину колец". А какую обожаемую всеми классику не можете терпеть вы?

Наверняка что-нибудь, вроде этого, существует. Но я не помню. Зачем мне помнить то, что я «терпеть не могу».

 Константин [ 05.10 12:56 ] В Ваших ранних романах действие происходит при общественном строе с полным отсутствием частной формы собственности (социализм, коммунизм). На Ваш взгляд возможно в принципе существование подобного строя в реальной жизни, если да, то при каких условиях и обстоятельствах? Если нет, то что служит главным препятствием?

Это серьезная проблема. В современном обществе, заселенном Человеком Умелым (Человеком Потребляющим), отказ от принципа частной собственности способен привести только к потере конкурентоспособности и явному торможению производства и прогресса вообще. Частная собственность (и стремление к ее увеличению), по сути, является главным движителем экономики. Попытки отменить ее или хотя бы ограничить приводят с неизбежностью к торможению, отставанию, даже к разрушению социальной системы. (Свидетельство тому: опыт всех тоталитарных государств нашего времени). Уйти от этой проблемы можно будет только в том случае, если общество сменит свой главный движитель: стремление к обогащению. Таким новым движителем может стать, например, получение высокого удовлетворения от успешного творческого труда. Подобный движитель известен с незапамятных времен (труд увлеченного ученого, вдохновенного художника, любого творца и даже участника некоего трудового соревнования). К сожалению, этот движитель встречается в обществе не часто, во-первых, и энергия его зависит от множества превходящих обстоятельств, зависящих, скажем, от настроения. Однако теоретически можно представить себе общество, распоряжающееся Высокой Теорией и практикой Воспитания, способное с необходимой регулярностью поставлять для своих нужд Человека Воспитанного, в котором стремление вкладывать себя в успешный творческий труд преобладает так же, как преобладает в Человеке Потребляющем стремление к обогащению и накоплению собственности (происхождение которого стремления остается загадкой: то ли воспитывается оно обстоятельствами, то ли является врожденным, как инстинкт самосохранения). Так что, если выполнены будут два условия: уровень производства общества достаточно высок, — и общество научилось превращать практически любого человеческого детеныша в Человека Воспитанного, — тогда и становится возможен отказ от принципа частной собственности, как основы производства.

 Кирилл Савельев [ 05.10 02:25 ] Уважаемый Борис Натанович, как переводчик "Stalky&Co" я выразил свое преклонение перед Вашими ранними литературными опытами, нашедшими отражение и в "Мире Полдневья", восхищавшим меня со школьных лет. Разумеется, я присоединяюсь к предложению Димы Быкова об эссе на актуальные темы, которые были бы чрезвычайно полезны для всех нас. Единственный вопрос: как вы относитесь к эстетике современной социальной фантастики, например, к поздним произведениям Гибсона? Большое спасибо.

Вот уже лет, наверное, пятнадцать, как я совсем не читаю зарубежную фантастику: ни времени не хватает, ни желания. Поэтому позднего Гибсона я не знаю, а раннего – основательно подзабыл. Но социальной фантастики хватает же и у нас. Андрей Столяров, Вячеслав Рыбаков, супруги Дяченко, Дмитрий Быков… Все они умеют не просто думать, — они умеют «видеть несуществующее» и вызывать сопереживание читателя к своим героям. Это – высокий класс. Мастера!

 Яна [ 04.10 11:36 ] Борис Натанович, кто Ваш любимый писатель сейчас? Кого Вы читаете из современных русскоязычных и зарубежных авторов? Кого из писателей Вы можете назвать своими учителями? Чью литературную традицию вы продолжаете или считаете "точкой отсчета"?

«Любимого» среди современных нет. Зарубежных авторов почти не читаю. Из отечественных не пропускаю, например, Дмитрия Быкова, Михаила Веллера, Людмилу Улицкую, Захара Прилепина… Фантастов старой гвардии: Лазарчука, Успенского, Щеголева, Рыбакова. Наверняка кого-то упустил. Извините. (Вспомнил, вставляю: Геннадий Прашкевич, супруги Дяченко, совсем молодой еще Андрей Рубанов…). Учителями считаю трех корифеев: Уэллса, который научил меня пониманию что такое фантастика; Хемингуэя – «мастера недосказанности»; Алексея Толстого, приобщившего меня к настоящему литературному русскому языку (к тому же мог бы приобщить меня и Михаил Афанасьевич Булгаков, но я прочитал его слишком поздно). Литературная традиция, которой я следую, наверняка существует, но сформулировать ее я не берусь. Знаю твердо, что главная задача книги – вызвать сопереживание читателя. Давно уже понял, что фантастика (хорошая фантастика!) стоит на трех китах, имя коим: Чудо, Тайна, Достоверность. И то, что писать следует либо о том, что хорошо знаешь, либо о том, чего не знает никто, — тоже понял и тоже давно.  

Нина [ 04.10 11:42 ] Борис Натанович! Мимо каких книг в фантастическом жанре нельзя пройти? А еще есть шедевры? Спасибо.  

Это все страшно субъективно. Я мог бы составить «золотой список», но никакой объективной реальности этот список не отображал бы. Ну, навскидку: «Война миров», «451 по Фаренгейту», «Солярис», «Колыбель для кошки», «1984»… Все – «шедевры». И «мимо нельзя пройти». А удлинить этот список, я думаю, можно вдвое-втрое.

 KimmerianMan [ 04.10 14:49 ] Уважаемый Борис Натанович! Как Вы сами оцениваете творчество АБС в целом и применительно к этой Вселенной — СССР (Россия), планета (Земля), иное? Имеются в виду не масштабы и "планетография" (о них известно) — а вектор целей. Если про литературу можно так выразиться, естественно. Подвопрос: как полагаете, в целом достигли ли Вы (АБС) этих целей? С уважением, пожеланием здоровья и силы...

Откровенно говоря, я не совсем понимаю Ваш вопрос. Я ничего не знаю о «векторе целей» АБС (кроме неизбывного стремления написать каждую новую вещь так, как никто еще до них писал, потом благополучно опубликовать ее и насладиться процессом, который мы с АН называли «написание суммы прописью»). Этих целей «в целом» мы безусловно в значительной степени достигли, чего никак не скажешь, например, о сокровенном нашем замысле: доказать литературоведам мейн-стрима, что фантастика имеет право и способна занимать достойное место на полке с заслуженными образцами Бол-литры (как называют сейчас многие Большую Реалистическую Литературу – порождение титанов XIX-XX, главным образом, века). С этим замыслом мы, прямо говоря, провалились, так что каждый раз, когда появляется новая книга в жанре реалистической фантастики, вполне (на наш вгляд) достойная пребывать в том же ряду, скажем, где Аксенов, Искандер, Гранин, Булгаков даже, и более того, — зачастую написанная автором, который сам себя к фантастам не причисляет, — хор «высоколобых литературоведов» выносит свое суждение дружно и безапелляционно: «ну, какая же это фантастика, — это литература!» Что же касается «оценки»… Мы поработали неплохо, написали несколько повестей действительно высокого класса, в известном смысле даже некое новое направление в (отечественной) фантастике разработали, многие (отличные, на мой взгляд) писатели оказывают нам честь, называя себя «учениками АБС»… Недурно, недурно поработали и время свое провели не зря. Я бы, например, свою судьбу не поменял бы ни на какую другую: лучшее – враг хорошего.

 Кум [ 04.10 15:41 ] Как Вы относитесь к "медиа-пиратству" — в частности, к свободному распространению книг без согласия их авторов и без выплаты авторских вознаграждений? Является ли произведение безраздельной собственностью автора, либо автор свободен лишь в вопросе публикации произведения, и после публикации оно становится достоянием читателя (зрителя, слушателя)?

Естественно, сам будучи профессиональным писателем, я отношусь к пиратству отрицательно. Уже сегодня торговля «пиратскими» книгами приносит автору протори и убытки. Когда (и если) процесс этот станет совершенно свободным и мощным, писателям просто станет не на что жить. Либо клади зубы на полку, либо гони халтуру — по пять романов в год. Теоретический вопрос «о безраздельности собственности» представляется мне вполне ясным и имеющим единственный ответ. Автор обладает всеми эксклюзивными правами на публикацию своих книг, и только он (в этой области) решает что можно и что нельзя. Пока такой порядок не установлен, положение в книгоиздании нельзя считать нормальным.

 Молодой графоман [ 04.10 11:43 ] Чем нынешние начинающие писатели отличаются от вашего поколения? Легковесность, малообразованность — это правда, это все про нас?

По-моему, ничем особенным. Хотя существуют они в условиях, значительно отличающихся от наших. Никто из нас не ощущал себя настолько свободным, как нынешние. Свободным во всем: в выборе темы, в выборе спектра героев, в расстановке их оценок, в их лексиконе, не говоря уж об их мировоззрении. И никогда в наши времена не было столько возможностей опубликоваться – в особенности начинающему! Всего лишь три издательства в СССР печатали фантастику сколько-нибудь регулярно. И один-единственный журнал. Что же касается «легковесности и малообразованности», то это же все «родимые пятна молодости». Не бывает молодых людей без этих родимых пятен. И в мои времена их не было, и сегодня нет.  

Азеф [ 03.10 23:39 ] Согласны ли вы, что перестройка лишила Россию статуса сверхдержавы и отбросила ее к границам 1680-х годов?

А Вы согласны, что операция по удалению важного органа, пораженного раком, приковывает больного к койке на долгие недели и делает его совершенно беспомощным? (Хотя, конечно, спасает ему при этом жизнь).  

 Вася [ 03.10 23:42 ] Каково Ваше мнение по поводу сноса Бронзового солдата в Таллине в 2007 году?

Крайне неприятная и неприглядная история. Я вообще против сноса памятников. Любых. Памятник это – память. Память – это история. Уничтожать память – уничтожать историю. Вандализм, в самом широком смысле этого слова.