| bmvcher | Дата: Воскресенье, 18.03.2012, 17:23 | Сообщение # 1 |
 Автор
Группа: Модераторы
Сообщений: 70
Статус: Offline
| Третье правило диверсанта – 2. Исход.
Глава первая.
Я сидел и смотрел на мутный поток, маленьким водопадом низвергающийся на перепаде дренажной канавы. Его журчание успокаивало, расслабляло. Прохладные струи мягко омывали натруженные за несколько дней пути ноги. Мелодичный звук усыплял.
Несмотря на то, что за спиной осталось неконтролируемое пространство, разрешил себе немного расслабиться. Первый раз за неделю. Теперь мог себе это позволить. Километры бесчисленных марш-бросков вымотали, тело требовало отдыха, а разум покоя.
Все приключилось позавчера, в тот самый момент, когда начался “самум”. Начало его я предчувствовал, но вовремя не найдя приличного убежища начал метаться, словно ужик на сковородке. Бешеный ветер пробирал до костей. И везде был песок. Всепроникающий, иссушающий. Почти сразу же видимость упала до нуля, и мир вокруг перестал существовать. Двигаясь на карачках, на ощупь искал путь к спасению, и, когда голова уперлась в развалины той самой подстанции, не раздумывая, прополз внутрь. В тот момент я не знал, нахожусь ли один, забившись под проржавевший остов распределительного щита, или компанию составила пара-тройка неприятных личностей. Это пока было не важно. К счастью, тут я был единственным живым существом, не считая старой, иссохшей мумии. Какой-то бедняга уже искал здесь убежище, но видно не судьба. Надеюсь, избегу такой участи.
Ветер истошно выл, словно душа салаги-призывника на проводах. Много видел подобных: империи нужны солдаты, а их с каждым днем становится все меньше и меньше. Каждого второго здорового пацана, достигшего тринадцатилетнего возраста, забирают в рекруты. Когда-то я сам был таким. Помню страшный миг расставания с семьей, заплаканные глаза матери, и виноватые – отца. Тогда я не понял этой вины, только спустя несколько лет осознал, в чем она заключалась. У матери нас было четверо – предел для одной семьи: квоты на жизненное пространство строго регламентировали численность населения и когда отец узнал, что мать снова беременна, принял решение. Так как я был старший из детей и достиг призывного возраста (тогда мне уже было тринадцать), решение это было очевидным: добровольное согласие на рекрутство давало шанс на появление на свет новому брату или сестренке, и увеличивало продпаек. Вот только согласие это было далеко не добровольным. Но выбора не было. Меня ждала шестимесячная учеба в полевом лагере и дальнейшая служба охраны империи на поверхности, среди песков и развалин верхнего города. При удачном раскладе доживу до пятнадцати – семнадцати лет. Девяносто процентов личного состава службы охраны погибают в стычках с мутантами, либо пропадают без вести.
Так я тогда думал, но мне повезло гораздо больше. Надо отдать должное отцу: научив меня читать и писать, он отсрочил эту участь. На призывном пункте, когда были закончены все необходимые процедуры, ко мне подошел неприметный человек в сером костюме и, отведя в сторону, спросил:
- Ты умеешь хранить секреты?
Вопрос этот показался мне странным, к тому же я был подавлен разлукой с родными и тогда, со всей ответственностью заявил:
- Нет.
- Научишься, - без тени сомнения утвердил незнакомец, и, крепко ухватив меня за рукав, повел за собой. Я не сопротивлялся. Впереди были три долгих года учебы в закрытой школе имперской безопасности.
Все это я вспоминал, лежа в замкнутом пространстве трансформаторной, втиснутый между полусгнивших металлических швеллеров, глядя в иссохшее лицо молчаливого брата по несчастью. Он отвечал мне тем же: пустые глазницы таили загадку, зловещий оскал на удивление белых зубов напоминал улыбку. Я подумал, что он, наверное, каждый день чистил зубы, сохранив все до единого. “Блендамед”, блин. Мысль эта не на шутку развеселила. Подобную картинку видел однажды в старом журнале - здоровый мужик с белоснежной улыбкой держит в руках тюбик, а ниже яркая надпись: “Чистите зубы пастой Блендамед Актив и ваша улыбка всегда будет такой же ослепительной”.
- Что брат? – давясь от смеха, тихо спросил я. - Не пригодилась белоснежная улыбка?
Собеседник не ответил, только все так же загадочно взирал из своего угла. Между тем, буря набирала силу. Стены и пол строения сотрясались под ее натиском, и я не без основания начал сомневаться в крепости вынужденного убежища.
Кто-то из великих предков заметил, что мысли материальны и все беды происходят от того, что люди склонны к их выдумке. Правда это, или нет, рассудить не успел: раздался противный скрежет металла, звук, похожий на хруст битого кирпича под ногой, и тяжелые плиты перекрытия рухнули на остатки трансформатора. И тех, кто был под ним. К счастью, старая железяка выдержала удар, и мы с новым другом практически не пострадали: я отделался легким испугом, а ему уже давно все было безразлично. Он так же скалился и, кажется, был даже рад образовавшейся могилке из песка и бетона. Так мы и лежали, молча слушая, как бушует ураган над развалинами старой подстанции, ставшей братской могилой для двух неудачливых путников.
Часа через два (судя по наручному хронографу), ветер начал стихать и настала пора покинуть руины.
- Есть какие-нибудь мысли? – спросил я у мумии, не надеясь получить ответ. Мертвые не потеют, а тем более не разговаривают. Черт! Как тут жарко. Только сейчас заметил, что температура в нашем “склепе” начала повышаться. К чему бы это? Судя по времени, на дворе глубокая ночь и солнце просто не может быть этому виной. Пожар? Может быть. И, судя по резкому запаху и тихому, но частому потрескиванию, он разгорается где-то совсем рядом. Я достал из рюкзака химический светильник и, приведя его в действие, поставил на бетонный пол. Пространство вокруг озарилось ядовито-зелеными сумерками: химзаряд был истощен.
- Пахнет брат, будто горит твоя тощая задница, – попытался пошутить я, но получилось как-то вяло и неуверенно. В тот момент не знал, что был недалек от истины.
Неожиданно, иссохший труп зашевелился, и стало совсем не до шуток. Конечно, я не верил, что мумии оживают и едят людей, но тут мог скрываться кто-то другой, более опасный. Решив разобраться с этим, развернулся и оттолкнул труп ногой. Почти невесомое тело подпрыгнуло и, словно головешка, исторгая из себя тучу оранжевых искр, перевернулось на живот. Спина его тлела, будто старая газета, несмотря на то, что открытого огня вокруг не было. Быть такого не могло, но сильно разогретый воздух под завалом говорил об обратном. Жарило, словно в печке. Дышать становилось все труднее, и я понял, что если в ближайшие несколько минут не выберусь на свободу, стану похожим на своего нового друга. А потом затлеем, словно два мотылька на свече. В этот момент предательски потухла химлампа. Значит, искать выход будет чуточку сложнее.
Я не сразу заметил, как прямо впереди сквозь нагромождения бетонных осколков достаточно весело заиграли лучи восходящего солнца. Там был выход, там была свобода (если, конечно, удастся найти подходящий по размеру лаз), и я ринулся к нему. Путь лежал через то самое место, откуда совсем недавно совершил свой искрометный полет в сторону мой иссохший друг. Не подозревая подвоха, я полз на брюхе в сторону спасения (по-другому в тесном пространстве трансформаторной было никак), и вскоре почувствовал, что весь мой ливер начинает медленно запекаться. Потянуло паленой тканью и еще какими-то новыми запахами. Раскаленный бетон ожег ладони. Еще быстрее заработав руками и ногами, я попытался выбраться с гиблого места, и неожиданно почувствовал, что пол подомной начал проваливаться. Я инстинктивно выбросил вперед правую руку, успев ухватиться за толстую арматуру, торчащую из большого обломка перекрытия. Это и спасло от неминуемой гибели. Там, где только что был пол трансформаторной, зияла большая дыра. И я почти полностью провалился в нее. Если бы не реакция – гореть бы мне в адском пламени, что сейчас, к счастью, жарило только пятки. Еще немного - и начнет гореть одежда. Следовало поторопиться. Подтянувшись, я схватился за арматурину второй рукой, и теперь смог выбраться из горящей ямы полностью. Раскидывая мелкие куски бетона, словно ящерица проскользнул в примеченный ранее лаз и вскоре оказался на свободе. Солнце уже взошло и следовало держаться в тени; не поджарившись снизу, можно было запросто испечься наверху. Прислонившись к стене подстанции, оглядел пострадавшие ноги. Ничего страшного – обгорели волосы, да вздулось пару волдырей. А ведь все могло закончиться гораздо хуже: не раз слышал о людях, погибших в горящих угольных разрезах. Идет себе человек и, раз – и нет его, только огнедышащая яма на том месте. Говорят, что горит уголь уже сотню лет, с тех самых пор, как встала вся “промзона”. Я огляделся – кругом цеха, цеха, цеха… Куда идти – черт его знает, тем более потерял всю амуницию, только наручные часы и остались. Где-то неподалеку журчал ручей (недавно закончился сезон дождей), и я устремился на этот звук.
Мутный поток протекал по дну старой дренажной канавы, идущей вдоль небольшого ангара, укрывшись в его тени. Усевшись на краю, не снимая ботинок, опустил обгоревшие ноги в его воды и, прислонившись спиной к полусгнившему столбику ограждения, задремал.
|
| |
| |
| bmvcher | Дата: Понедельник, 28.05.2012, 19:52 | Сообщение # 2 |
|
Автор
Группа: Модераторы
Сообщений: 70
Статус: Offline
| Глава вторая.
Солнце уже достигло зенита, значит, пора было двигаться дальше. Пара часов сна – лучшее средство от усталости и пережитых стрессов. Бодрит и тонизирует, пожрать бы еще для полного счастья, да вся снедь осталась в адском пекле трансформаторной. Придется довольствоваться только сном.
Я вытащил ноги из ручья и, развязав шнурки, вылил воду. Впитав влагу, обувь изрядно потяжелела. Дурак, надо было заранее снять. И так “каши просила”, и что теперь станет с ней после нескольких часов купания? Если развалится, то придется продолжать путь босиком, прыгая, как сайгак. Грунт под ногами уже разогрет солнцем так, что горячее только сковородки в аду. Что же, придется отсрочить выход еще на полчасика: за это время ботинки просохнут до того состояния, когда не будут разваливаться на ходу и тереть пятки. Пока что можно немного оглядеться вокруг и прикинуть дальнейший маршрут. Вообще, я плохо понимаю, зачем меня послали в эту дыру. Сюда добровольно не пойдет даже сумасшедший, тем более, будучи практически безоружным. Девятимиллиметровый пистолет с несколькими патронами в обойме - не в счет, хватит только застрелиться или разозлить пару – тройку мутантов и стать их ужином. Да, если я хочу выжить в этом пекле, нужно найти что-нибудь повесомее. Раньше на руках была план-карта, следуя которой должен был изучать окрестности и тренировать навыки выживания на поверхности. Теперь же, когда она благополучно сгинула вместе с остальным барахлом, оставалось надеяться только на собственную память. Эх, где вы, контрольные “схроны” с “сухпайком” и боеприпасами?
Между тем, берцы почти высохли и после беглого осмотра получили статус пригодных к дальнейшей службе. Хоть это радовало, ведь как ни напрягал память, не мог привязать воспоминания к окружающему пейзажу. Еще бы, ведь я впервые в “промзоне”. А место это гиблое и хаотичное. Во всех планах: можно идти в любую сторону, и везде наткнешься на похожие ориентиры. Высокие трубы, остовы цехов, ржавеющие остатки громоздких механизмов непроходимыми железобетонными джунглями окружали любого впервые попавшего сюда. И так положение не из приятных, а тут еще выбор: вернуться назад – признать свое поражение и с позором покинуть школу Имперской безопасности, пополнив тающие словно лед ряды охраны на поверхности, идти вперед – пополнить ряды пропавших без вести. Впрочем, между тем и другим можно было поставить жирный знак равенства. Тут только дело времени, только оно способно качнуть чаши равновесия в ту или иную сторону. Я же свой выбор сделал. Накинув капюшон защитной куртки, развернувшись, зашагал в сторону, где по прикидкам должен был находиться ближайший блок-пост охраны.
Дорога между полуразрушенных зданий больше была похожа на бесконечную полосу препятствий. Бетонные плиты покрытия местами провалились в промоины, поднявшись на дыбы; ржавые остовы грузовиков и бульдозеров мрачными кручами перекрывали путь. Песок и куски бетона, с замысловато перепутанными, торчащими в разные стороны кусками арматуры, словно волосы железного великана, дополняли пейзаж. Мрачная картинка. Но не пробираться же по цехам, где все обстоит еще хуже, хотя, там и нет палящего солнца.
Я миновал первое препятствие на пути, когда неожиданно, где-то позади и чуть левее послышался шум.
“Бряк-бряк”.
“Хрр-р….”
Будто кто-то волочил металлическую балку по неровностям бетона.
Выхватив пистолет из кобуры, затаился. Звук повторился. Раз, затем еще.
“Бряк”.
“Хрр-р…”
Картинку скрывал ржавый экскаватор, печально приткнувшийся возле угла небольшого ангара на краю дороги. Судя по всему, звук доносился именно оттуда. Прислушавшись, я уловил тяжелое прерывистое дыхание, словно там за углом кто-то раздувал кузнечные меха. Существо явно почувствовало мое присутствие и остановилось, выжидая.
Кто это? Ходячий? В основном именно они обитают в этих местах, и встреча даже с одним не сулит ничего хорошего. Три патрона в магазине - не аргумент в мою пользу. Разумнее было обойти его стороной, избежав встречи, но что-то заставило меня остаться, дождавшись пока существо не появится из-за экскаватора. И спустя полминуты, привлеченное запахом моего давно не мытого тела, оно появилось во всей красе. Признаться, я был поражен.
Про “ходячих” я слышал много раз, но видел только однажды. Тогда патруль притащил с поверхности одного такого, предварительно скрутив по рукам и ногам. Тощее тело с неимоверной силой билось об пол караульной в конвульсивных попытках освободиться от пут, налитые кровью глаза бешено вращались, ни на секунду не задерживаясь на присутствующих. Это говорило об одном – существо явно ничего не понимало и действовало только на глубинных инстинктах. Вдоволь насмотревшись на него, старший караула вытащил из-за пояса металлическую дубинку и молча начал бить “ходячего”, целясь в голову. Мне пришлось покинуть комнату, что бы не загадить пол содержимым своего желудка.
Тут же, вместо тощего доходяги появился накачанный амбал под два метра ростом. Остатки камуфляжного костюма уже не скрывали грязного мускулистого тела. Двухметровый кусок ржавого профиля, зажатый в правой руке, делал этот портрет еще более зловещим. Здоровяк крутил головой, принюхиваясь. Он еще не до конца определил, откуда идет запах, и у меня был шанс убраться отсюда куда подальше. Впрочем, я его упустил. Громила еще немного покрутил носом и уставившись в мою сторону бодро зашагал навстречу. Ржавая железяка подпрыгивала в такт его шагов, оглашая звоном окрестности.
Я прицелился. Можно свалить этого гада одним выстрелом, но где гарантия, что на шум не сбежится свора бродящая неподалеку? Тогда одной ржавой арматуриной точно не отмахнешься. Между тем, “ходячий” уверенно приближался, явно намериваясь закусить моим телом. Ничего не оставалось, как нажать на курок. Выстрел прозвучал, словно шлепок мокрой плетью многократно отразившись от стен окружающих зданий. Амбал упал. Рядом брякнула железяка и все стихло. Хороший выстрел. Я внутренне сжался, ожидая продолжения, но, больше ничего не происходило. Ну, ладно – значит, на это раз повезло. Найдя в пыли и подняв отлетевшую гильзу (десять гильз можно поменять на один патрон), продолжил путь. До вечера нужно добраться до места, иначе можно навеки остаться среди этих развалин. Я убрал пистолет в кобуру и зашагал в сторону заходящего солнца. Через несколько часов, по расчетам, должен был достичь первого блок-поста.
|
| |
| |
